Кузнецы славы. Часть 14. Анатолий Фирсов

Добавлена: 28.06.2010
Источник: Ольга Бурбенцова, Чемпионат.ру

Наш сегодняшний рассказ об одном из лучших нападающих в истории хоккея, чью игру требовательный Анатолий Тарасов называл "идеальной".

Анатолий Фирсов родился в Москве 1 февраля 1941 года. Рос, как и многие его ровесники, без отца, погибшего на фронте. И, как и многие, рано начал играть. Играл поначалу в более популярный тогда в СССР хоккей с мячом и только в 16 лет пришёл в хоккей с шайбой. Первой взрослой хоккейной командой стал московский "Спартак", а вот как очутился в ЦСКА, Фирсов рассказал в одном из интервью: "Мне было 19 лет, я играл за "Спартак. Но пришло время служить в армии, а тренеры ЦСКА как раз положили на меня глаз. Я тогда очень не хотел идти в армейский клуб, три дня прятался у своего тренера Александра Новокрещенного. Когда пришёл домой, там меня уже ждали военком и начальник отделения милиции. Отправились в военкомат. Мне оформили все документы, и в этот же день я уехал в Ригу играть за свою новую команду. В матче с рижанами я забросил две шайбы, благодаря которым ЦСКА и победил - 4:2".

Глядя тогда на Фирсова, трудно было представить его в роли грозного нападающего – он был таким худым, что Анатолий Тарасов назвал его "скелетом". Эти слова были восприняты Анатолием как сигнал к действию, и через шесть месяцев он мог уже не бояться взвешиваний – сумел нарастить пять килограммов мышечной массы. Фирсов тренировался как проклятый, часто Тарасову приходилось выгонять его из зала. Сам Фирсов всегда с неизменным уважением и глубокой благодарностью вспоминал своего тренера, в каких-то аспектах буквально заменившему Анатолию отца: "В войну я потерял отца, поэтому Тарасов относился ко мне чуть помягче, чем к другим. Он не только научил меня играть в хоккей, но и заставил учиться. Сначала я окончил десятилетку, потом институт, затем высшую школу тренеров. Очень ему благодарен за многое. Но никогда не пользовался у Тарасова никакими льготами. Более того, с меня он требовал больше, чем с других".

Да и сам Анатолий Тарасов очень ценил и уважал одного из своих лучших подопечных: "Анатолия Фирсова не могу представить себе без улыбки – ясной, открытой, но с этаким прищуром. Она, эта фирсовская улыбка, заражала окружающих хорошим настроением. Правда, не всех – соперникам Анатолия она, наоборот, настроение портила. Мало того, что этот выдающийся форвард обыгрывал их, так он ещё и улыбался. А когда соперник злился и, стараясь сдержать напористые атаки Фирсова, фолил, Анатолий мог – всё с той же улыбкой – похлопать его по плечу: пойди, мол, отдохни… И так "отдыхать" приходилось многим, в том числе и лучшим игрокам зарубежных сборных.

Индивидуальная неповторимость в исполнении каскадов финтов, обводок, скрытых передач и, конечно же, бросков, как "коронных", отрепетированных, так и продиктованных игровой ситуацией, но завершавшихся почти неизменно голами, – всё это выделяло Анатолия Фирсова. Даже в относительно небольшой группе выдающихся форвардов отечественного и зарубежного хоккея. Анатолий в совершенстве владел всеми средствами атаки. Причём в ходе контакта с соперником непременно финтил, а когда тот "попадался на удочку", следовал скоростной взрыв – и ищи-свищи ветра, то бишь Фирсова, в поле.

А знаменитый фирсовский бросок – удар! Он никогда в отличие от многих нынешних хоккеистов не пользовался им слепо. Всё-то – и вратаря на выкате, и расположение партнёров и соперников – видел и учитывал Анатолий. В зависимости от ситуации мог сделать паузу перед броском, мог выложить шайбу и на клюшку партнёру, и только итог был одинаковым – гол. Совершенная игра Фирсова с трибуны казалась настолько простой, что однажды Анатолия спросили: "Сложно ли так играть?" А он в присущем ему стиле ответил: "Просто. Очень просто. Сложно другое – тренироваться, чтобы так играть…"

В тренировках Фирсов, совершенствуя приёмы старые, находя новые, буквально спрессовывал время. И многих, особенно молодых партнёров, он заражал своим азартом. Впрочем, "азарт" – не совсем то слово, когда речь идёт о Фирсове. Точнее, пожалуй, сказать: тренировался и играл неистово…

Подчас мы, тренеры, пытались сдерживать на тренировках неуёмного Анатолия, однако попытки наши были бесполезны. Более того, он сам накручивал сложность в предложенных нами упражнениях. Ведение шайбы усложнял прыжками, этакими танцевальными па, наподобие нынешней аэробики. При обводке сам себе жизнь усложнял так, что другие армейцы, которых всегда было трудно удивить сложностью тренировочных упражнений, на Анатолия просто засматривались.

Когда Фирсов пришёл к нам в ЦСКА, он был отнюдь не атлетом – из-под тонкого слоя мышц кое-где даже кости выпирали. Но тренировки, в которые он поверил сразу и безоговорочно, быстро дали зримые плоды: окрепла мускулатура, вырос вес, усилилась мощь бросков. Правда, внешне богатырём Анатолий так и не стал, но из соперников лишь единицы выигрывали, да и то редко, у него единоборства. И дело не только в том, что развил до высочайшей степени Фирсов силу, быстроту и ловкость, – он ещё и подаренную ему природой смекалку до совершенства довёл. Достаточно вспомнить знаменитый приём "конёк – клюшка", который правильнее было бы называть, как это делается в гимнастике, по имени его автора – Анатолия Фирсова.

Буквально с первых шагов Анатолия в хоккее соперники начали уделять ему особое – со всеми вытекающими последствиями – внимание. И из года в год это "внимание" росло. Опека становилась всё более плотной и назойливой. Вот тогда-то Фирсов однажды и попробовал показать маячившему перед ним на расстоянии длины клюшки сопернику, что шайба сошла у него с крюка. Стоило сопернику, поверившему в это, пойти вперёд на сближение, как Фирсов включил скорость и вместе с шайбой, совершившей путешествие по маршруту "клюшка – конёк – клюшка", оказался у него за спиной. В дальнейшем Анатолий довёл этот приём до совершенства. И хотя весь хоккейный мир изучал это фирсовское оружие, противодействовать ему так и не научился никто.

И ещё об одной черте Фирсова-спортсмена необходимо сказать. Бывает, добившись признания, игрок начинает позволять себе вольности. К Анатолию же я за двенадцать лет совместной работы даже и придраться не мог – ни в связи с опозданиями, ни тем более с нарушениями режима. Верю: в спорте грядущего такое, как у Фирсова, высокосознательное отношение спортсмена к своему делу станет нормой.

Крепкое мастерство, умение биться за победу – всё это Анатолий показывал не раз. И всё же, как тренер, вижу особую ценность такого игрока, как Фирсов, для команды в другом.

20-летнему Анатолию мы доверили в ЦСКА место в тройке. Позже, когда Анатолию мы придали семнадцатилетних Владимира Викулова и Виктора Полупанова, Фирсов так умело действовал на них, что юные сумели, выдержав и физические нагрузки, и конкуренцию, стать ведущим звеном сначала в таком клубе, как ЦСКА, а затем и в сборной.

Конечно, лидером-запевалой оставался Анатолий. Но рядом с ним на глазах рос тонкий тактик Викулов, а Полупанов прогрессировал как бомбардир. Да и в дальнейшем, с кем бы ни приходилось играть Фирсову, мастерство партнёров его начинало проявляться невиданными прежде гранями.

Десять лет отменно выступал Анатолий на левом краю атаки, но когда мы предложили ему попробовать себя в новой вообще для хоккея роли хавбека, он согласился сразу же, без колебаний. Согласился, хотя было ясно, что придётся в корне перестраиваться, заниматься в основном организацией атак, созданием условий для передних нападающих – Владимира Викулова и Валерия Харламова. Эту принципиально новую в практике мирового хоккея роль Анатолий Фирсов вновь сыграл отлично, а его звено в 1972 году не уступило никому даже и одного микроматча.

Не припомню, чтобы кто-либо ещё за 10–12 лет выступлений в большом хоккее смог проявить себя столь многопланово. Смог бы способствовать становлению такой плеяды выдающихся спортсменов, созданию выдающихся звеньев".

Фирсов первым в советском хоккее стал использовать загнутую клюшку. По этому поводу хоккеист долго спорил со своим наставником Анатолием Тарасовым, и в результате тренер сдался. Но долгое время играть с загнутым крюком всё равно разрешалось только Фирсову.

А как не хватает нам сейчас таких людей, как Бобров, Тарасов, Фирсов, и многих других, сотворивших из ничего советский хоккей, фанатично и бескорыстно ему преданных. Анатолий Фирсов рассказывал о своём любимом тренере: "Тарасов - человек, которого я всегда ставил в пример. Да, он был строг, подчас даже жесток. Я бы назвал его в какой-то степени диктатором. Даже когда мы выигрывали по несколько чемпионатов мира, Олимпиад, Тарасов продолжал держать нас в ежовых рукавицах. Он был фанатично предан хоккею и ради достижения поставленной цели не жалел ни себя, ни других. Никогда не забуду матч ЦСКА со "Спартаком", когда судьи ошиблись и засчитали в наши ворота шайбу, заброшенную не по правилам. Тарасов на полчаса увёл команду со льда и не подчинялся ни начальнику клуба, ни министру обороны, ни председателю спорткомитета, которые требовали продолжения матча. Сдался только тогда, когда ему передали личную просьбу самого Брежнева о возвращении команды на лёд. Тарасов жил хоккеем. Ему не нужны были ни деньги, ни другие материальные блага. Получив двухкомнатную квартиру, он прожил в ней всю жизнь. Помню, после победы на Олимпиаде-64 мы должны были ехать в Горький. Не было билетов ни в купе, ни в плацкарте. Тарасов решил, что его команда может поехать и в общем вагоне. Никто не возмущался: если тренер сказал, значит, так и надо".

Фирсов обожал театр, что, согласитесь, довольно необычно для спортсмена. У него было много друзей-актёров: "… друзья-актёры давали мне блестящие уроки театрального мастерства. У них я научился быть актёром на льду. Бывало, в единоборстве с соперником я мог так красиво упасть, сделав при этом соответствующую гримасу на лице, что судья, не раздумывая, отправлял моего визави на скамейку штрафников".

Мужчин делают женщины. Это известная истина как нельзя лучше подходит Анатолию Фирсову. Он познакомился с будущей супругой Надеждой в 18 лет. За сорок лет совместной жизни пережили многое вместе, но смерти жены Фирсов не перенёс – вскоре после её кончины стало пошаливать сердце, что и стало позднее причиной смерти. Анатолий Фирсов считал, что его спортивные достижения во многом заслуга его жены: "Не исключено, что если бы я остался холостым, то мог растранжирить своё мастерство. Когда у тебя семья - спешишь домой. Когда же ты один, то, как правило, попадаешь в компанию таких же холостяков, с ними идёшь в ресторан, выпиваешь...".

1972 год стал для Фирсова переломным - через час после вручения правительственной награды за победу на Олимпиаде он узнал, что его исключили из сборной страны. Для него большой хоккей закончился в 31 год. После Олимпиады главным тренером национальной команды назначили Всеволода Боброва. Недоброжелатели внушили ему, что Фирсов - любимчик Тарасова и будет мешать новому тренерскому штабу. На чемпионат мира в Прагу его не взяли, хотя всего месяц назад во многом благодаря Фирсову и его партнёрам по звену - Валерию Харламову и Владимиру Викулову - сборная СССР отпраздновала олимпийский успех в Саппоро. После пражского фиаско сборной Фирсов надеялся, что его вернут в команду. Но этого не произошло. Фирсов вспоминал: "Меня тогда приглашали сразу несколько клубов НХЛ. Признаюсь, я даже тайно встречался с представителем "Монреаль Канадиенс". Естественно, готов был поиграть в НХЛ лишь в случае, если бы мне разрешило советское руководство. Но когда спортивные чиновники узнали о моей встрече с канадцами, разразился скандал. Меня "прочистили" во всех инстанциях и надолго запретили выезжать за рубеж".

После завершения спортивной карьеры трёхкратный олимпийский чемпион работал в качестве тренера. После стажировки в Польше он вернулся в ЦСКА и работал в клубе до 1977 года, но не смог сработаться с Виктором Тихоновым. Фирсов был категорически против того, чтобы армейцы собирали у себя лучших хоккеистов страны, поскольку считал: такой подход убивает интригу в чемпионате СССР и наносит вред всему советскому хоккею. С 1976 по 1977 год Фирсов тренировал юношескую сборную СССР. В 1977 году окончил МОГИФК (Московская государственная академия физической культуры) и стал дипломированным тренером.

В 1987-м Фирсову предложили заняться тренерской работой с детьми в Экспериментальном молодёжном объединении "Кировец". Фирсов привлёк в объединение многих бывших спортсменов, которые и проводили работу с детьми в Кировском районе.

В 1988 году Анатолия Фирсова избрали народным депутатом СССР по одномандатному избирательному округу (Москва), и он с тем же рвением и энтузиазмом, с которыми играл в хоккей, выполнял и эти новые для себя обязанности.

Всегда всё, за что брался Анатолий Фирсов, он делал умно, талантливо и добросовестно. Этому учили его блестящие наставники, этому и он сам старался научить мальчишек. Гениальный хоккеист, порядочный человек, любящий и преданный муж. О ком можно сказать больше.

Умер Анатолий Фирсов 24 июля 2000 года.

Анатолий Васильевич Фирсов (1 февраля 1941 года - 24 июля 2000 года).

В 1998 году введён в Зал славы ИИХФ и Зал славы отечественного хоккея.

"Чемпионат.ру"

Комментарии:

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.